Авва Даниил

1. Авва Даниил, пресвитер скитский, в юности отрекся мира и пришел в Скит. Сперва он жил в общежитии сорок лет, потом подвизался в отшельничестве[1].

2. Авва Даниил скитский говорил: Я жил и в общежитии, и в отшельничестве; испытав ту и другую жизнь, нахожу, что в общежитиях преуспевают скорее и больше, если проводят жительство правильное[2].

3. Когда авва Даниил жил в Скиту, варвары напали на Скит и пленили авву. Он пробыл в плену у них два года. Некоторый христолюбец выкупил его. По прошествии краткого времени варвары опять напали на Скит и опять взяли в плен авву. Пробыв у них шесть месяцев, он бежал. В третий раз пришли варвары и, взяв авву в плен, немилостиво мучили и истязывали его. Однажды, улучив удобное время, он взял камень и ударил им варвара, господина своего. Варвар умер от удара. Авва Даниил бежал и избавился от плена. После этого он стал тужить о убийстве, которое совершил. В этих чувствах он пошел в Александрию, исповедал архиепископу Тимофею случившееся с ним. Архиепископ не одобрил его поступка, сказав: лучше бы тебе положиться на Бога: избавивший тебя дважды неужели не мог избавить и в третий раз? впрочем ты не совершил убийства, потому что убил не человека, а зверя. Не удовлетворившись этим ответом, авва Даниил сел на корабль, приехал в Рим, и там исповедал папе случившееся с ним. Папа дал такой же ответ, какой дал александрийский архиепископ. Даниил возвратился в Александрию, и сказал сам себе: Даниил, совершивший убийство, и сам да будет убит. Он пошел в претор и предал себя гражданской власти, сказав: я поссорился и, будучи увлечен гневом, ударил моего противника камнем, отчего тот умер: почему прошу предать меня суду; пусть умру за убийство, мною сделанное, чтоб наказание во времени избавило меня от наказаний в вечности. Авва был посажен в тюрьму; по истечении тридцати дней доложено о нем правителю. Правитель, призвав его из тюрьмы, расспрашивал о убийстве. Он рассказал обо всем со всею точностию и подробностию. Правитель, удивившись рассуждению аввы Даниила, отпустил его, говоря: иди, авва, и моли Бога о мне: жалею, что ты убил одного, а не шесть. Тогда старец сказал сам себе: уповаю на человеколюбие Бога моего, что простится мне совершенное мною убийство. Отселе даю обещание Христу моему служить во все дни жизни моей прокаженному за сделанное мною убийство. Он положил в себе: если умрет этот прокаженный, которого я взял, то пойду в Египет и возьму другого. Никто из скитских не знал, что старец имеет в келлии прокаженного, потому, что прокаженный находился во внутреннем отделении келлии, и никто кроме старца не мог иметь свидания с ним. Но однажды, в шестой час, старец позвал к себе ученика разделить трапезу по обычаю, и по смотрению Божию, случилось так, что старец забыл затворить двери во внутреннее отделение келлии; он оставил их отворенными на то время, как прислуживал прокаженному. У прокаженного сгнило все тело от множества лютых ран. Ученик вошел в то время, когда были отворены упомянутые двери, и увидел, как старец прислуживает прокаженному, как приносит ему пищу, как возлагает пищу в уста, потому что у прокаженного не было рук; а как он не мог жевать пищу, потому что у него сгнил рот, то старец влагал пищу во уста его своими руками, и чего прокаженный не мог съесть, старец ел сам. Ученик, увидя чудный подвиг старца, удивился и прославил Бога, даровавшего такое терпение старцу в служении прокаженному[3].

4. Рассказывали о авве Данииле: Когда варвары напали на Скит, — братия бежали из него. Но старец сказал: если Бог не печется о мне, то зачем мне и жить? И он прошел посреди варваров, а они не видели его. Тогда старцы сказали ему: Бог помог тебе, и ты не умер: сделай же и ты подобающее человеку: беги, как бежали отцы[4].

5. Сказал авва Даниил: Любящий безмолвие пребывает неуязвленным стрелами врага: смешивающийся же со многими непрестанно подвергается язвам[5].

6. Поведал некоторый Отец, что авва Даниил пришел однажды в селение для продажи рукоделия. Молодой человек, житель того селения, упросил его войти в дом свой и сотворить молитву о жене его, которая была бесплодна. Старец оказал ему послушание, вошел в дом его, и помолился о жене его. По благоволению Божию жена его сделалась беременною. Некоторые, чуждые страха Божия, начали злоречить, говоря: молодой человек не способен к чадорождению! жена его зачала от аввы Даниила. Дошли эти толки и до старца; он послал сказать молодому человеку: когда жена твоя родит, извести меня. Когда жена родила, муж ее пришел в Скит и сказал старцу: Бог, по молитвам твоим, даровал нам дитя. Авва сказал ему: когда будут крестить дитя, сделай в этот день обед и угощение, призови меня, сродников и друзей твоих. Молодой человек сделал так. Во время обеда, когда все сидели за столом, старец взял дитя на руки и пред всеми спросил его: кто твой отец? Дитя протянуло руку, и показав пальцем на молодого человека, сказало: вот отец мой. Дитяти было двенадцать дней. Все, видевшие это, прославили Бога, а старец встал из-за стола и бежал в Скит[6].

7. Говорил авва Даниил: Чем тучнее тело, тем немощнее душа, а чем суше тело, тем сильнее душа. Также говорил: Чем более иссыхает тело, тем душа делается утонченнее; душа, чем делается утонченнее, тем она делается пламеннее[7].

8. Авва Даниил поведал: В Вавилоне дочь одного из идолопоклонников имела в себе беса. Отцу ее был знаком некоторый монах. Этот монах говорил ему: никто не возможет исцелить дочери твоей, кроме известных мне отшельников; но и те, если будешь просить их, не захотят сделать этого по смирению. Вот как поступим: когда они придут на торг, то представимся, что хотим купить у них рукоделие их. Когда они придут в дом для получения денег за купленные у них вещи, то скажем, чтоб они сотворили молитву, и я верую, что исцелеет дочь твоя. Они пошли на торг; там ученик некоторого старца сидел и продавал корзины. Они пригласили его с корзинами в дом, чтоб там отдать ему деньги за них. Когда монах вступил в дом, беснующаяся выбежала ему навстречу и ударила его по щеке. Он обратил ей другую щеку по заповеди. Демон ощутил муку и возопил: о беда! заповедь Иисуса Христа изгоняет меня! Девица немедленно очистилась. О случившемся поведали старцам. Они прославили Бога, сказав: обычно гордыне диавола падать пред смирением заповеди Христовой[8].

9. Авва Даниил, проходя однажды чрез некоторое место, увидел, что несколько мирян задержали монаха, обвиняя его в совершении убийства. Старец остановился и, узнав, что брат оклеветан, сказал задержавшим его: где убитый? Ему показали. Приблизившись к убитому, он сказал: помолимся. Когда же старец воздел руки горе к Богу, — убитый встал. Старец сказал ему пред всеми: скажи мне, кто убил тебя! Он отвечал: вошедши в церковь, я дал много золота бывшему тут пресвитеру, а он убил меня, и, вынесши, поверг в монастыре этого старца; но умоляю вас, возьмите у него золото и отдайте детям моим. Тогда старец сказал: теперь усни до того времени, как Бог воскресит тебя. Воскресший лег, и снова сделался мертвым.

10. Поведал авва Палладий: Однажды, при встретившейся нужде, авва Даниил пошел в Александрию, взяв и меня с собою. Когда мы входили в город, — встретил нас очень юный монах, выходивший из бани, в которой он мылся. Увидев его, старец очень вздохнул и сказал мне: очень жаль этого брата! похулено будет имя Божие из-за него! но пойдем за ним, и увидим, где пребывает он. Мы пошли за ним. Старец отвел его в сторону и сказал ему: сын мой! ты молод и здоров телом: тебе не должно мыться в бане. Поверь мне, сын мой, что ты многих соблазняешь, не только мирских, но и монахов. Брат отвечал старцу: Аще бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был (Гал. 1, 10). Писание говорит: Не осуждайте, да не осуждени будете (Лук. 6, 37). Тогда старец поклонился ему, сказав: прости меня, сын мой: я согрешил, как человек. Оставив его, мы пошли. Я сказал старцу: авва! не точно ли болен брат, и в поступке его нет греха? Старец вздохнул и, прослезившись, сказал мне: брат, да удостоверит тебя в истине самое дело: я видел, что более пятидесяти бесов последуют ему и посыпают его смрадом; один мурин сидел у него на плечах и целовал его, а другой мурин, малого роста, шел пред ним, разжигая его и научая разврату. Многие бесы окружали его и радовались о нем, а святого Ангела я не видел ни близ его, ниже вдали; почему я заключаю, что этот брат исполнен некоторой бесовской деятельности. Свидетельствует о жительстве его изысканная одежда его и то, что он, будучи молод, так бесстыдно пребывает среди города, в который с осторожностию входят постники и отшельники, и стараются скорее уйти из него. Если бы он не был сластолюбив и миролюбив, то не входил бы нагой в баню и не смотрел бы бесстыдно на обнажение других. Святые Отцы наши Антоний Великий, Пахомий, Аммоний, Серапион и прочие заповедали, чтоб никто из иноков не обнажал тела своего иначе, как по причине великой болезни или нужды. Видим в житиях их, что при встретившейся надобности обнажиться, чтоб перейти чрез реку, когда не случалось лодки, они, не будучи видимы никем, стыдились сопутствовавшего им святого Ангела и сияющего на них солнца. Когда приводилось кому-либо из Отцов переправляться чрез реку, и с ним находился ученик его: то они не обнажали себя иначе, как разлучившись друг от друга на достаточное расстояние, при котором они не могли бы видеть наготы друг у друга. — Сказав это мне, старец замолчал. Мы возвратились в Скит. По прошествии немногих дней пришли в Скит некоторые братья из Александрии и поведали, что монах, прибывший из Константинополя и живший при храме святого Исидора, пойман на любодеянии с женою епарха; изувеченный прислугою, он был болен три дня, и скончался. Событие это послужило в поругание и укоризну всем монахам. Услышав это, я заплакал и пошел к авве Даниилу. У него сидел тогда авва Исаак, игумен скитский. Я поведал им о случившемся с монахом, которого, когда мы входили в город, старец увидел выходящим из бани, который отверг наставление старца. Старец, прослезившись, сказал: наказание гордым — падение их. Наедине пересказал я авве Исааку виденное старцем и то, что он при этом говорил мне. Все это, как достойное быть записанным, авва Исаак велел внести в книгу о знаменоносных Отцах, для пользы и назидания читающих.

11. Пошел некогда авва Даниил с учеником своим из Скита в Фиваиду — так назывался Верхний Египет от главного города своего Фив — в обитель, в которой жил авва Аполлос. Отцы обители, услышав о пришествии к ним великого скитского старца, вышли навстречу ему за семь поприщ от монастыря своего. Их было более пяти тысяч. И представилось чудное зрелище! они пали ниц и лежали на песчаной равнине, ожидая, подобно лику Ангелов, старца, чтоб принять его, как Христа. Одни подстилали под ноги его одежды свои, другие подстилали свои куколи, и видны были из очей их потоки слез. Пришел авва Аполлос и поклонился старцу семь раз, прежде нежели старец приблизился к нему. Они приветствовали друг друга с любовию. Братия просили старца сказать им слово спасения, потому что старец не скоро начинал говорить с кем-либо. Они сели вне монастыря на песке, потому что церковь не вмещала их. Отец Даниил повелел ученику своему: напиши следующее: Если хотите спастись, — соблюдите нестяжание и молчание: на этих двух деланиях основывается все монашеское жительство. Ученик написал сказанное ему старцем, и для прочтения передал одному из братии, который прочитал это братиям-египтянам. Все, пришедши в умиление, заплакали[9].

12. Вышедши оттуда, авва Даниил пришел в Иеромополь, и сказал ученику своему: поди в монастырь женский, и, постучавшись во врата, скажи игумении, что я пришел. Этот монастырь называется монастырем аввы Иеремии; в нем живет триста постниц. Ученик пошел и постучался во врата. Подошла привратница, и тихим голосом извнутри сказала ему: спасайся! благословен приход твой! чего ты желаешь? Он отвечал: имею нечто сказать игумении. Привратница сказала на это: великая не беседует ни с кем; но скажи, чего желаешь, и я передам ей. Он отвечал: поди, передай ей, что некоторый монах имеет нужду переговорить с нею. Привратница поспешно пошла и поведала игумении. Пришла игумения и сказала тихим голосом: спасайся, брат! чего ты желаешь? Монах отвечал: окажи любовь, дозволь мне провести эту ночь здесь с другим братом, чтоб нас не съели звери. Игумения сказала ему: брат! никогда мужчина не входил сюда. Легче будет для вас, если съедят вас внешние звери, нежели внутренние. Брат отвечал: здесь авва скитский, Даниил. Она, услышав это, отворила обе половины ворот и вышла навстречу старцу со всеми постницами. Они устлали одеждами своими весь путь от ворот до того места, где был старец, и, поклоняясь перед ним, целовали ноги его. Таким образом с великою радостию и веселием ввели его в монастырь. Игумения велела принести лохань, влила в нее воду, согретую с благовонными травами, и, поставив постниц в два лика, сама своими руками умыла ноги старцу, также и ученику его. Потом она подводила постниц по одной к умывальнице и окропляла их этим святым омовением; оставшееся же после всех возлила на главу свою и в недра свои. Монахини представляли собою чудное зрелище: они были безгласны, как камни, и беседовали одна с другою знаками. Походка и вид их были ангельские. Старец спросил игумению: нас ли стыдятся сестры, или они всегда таковы? Игумения отвечала: рабыни твои, владыка, всегда таковы; но молись о них. Старец сказал ей: скажи ученику моему, чтоб он научился у них молчанию: потому что он, живя со мною, ведет себя как Готт[10].

Одна из сестер лежала посреди монастыря и спала; на ней была рубищная одежда. Старец спросил игумению: кто это лежит? Она отвечала ему: одна из сестер, преданная страсти пьянства. Что делать с нею? не знаю. Выгнать ли ее из монастыря? боюсь греха. Оставить ли ее так? но она смущает сестер. Старец сказал ученику своему: возьми умывальницу и возлей на нее воды. Он сделал так. Она встала, как встают упившиеся вином. При этом игумения сказала: владыка! такова она всегда, какою ты видишь ее теперь. И ввела игумения авву Даниила в трапезу, предложила вечерю сестрам и сказала: авва! благослови рабыням твоим вкусить с тобою. Он благословил им. Великая и вторая по ней сели с ним. Старцу предложили моченое сочиво, невареную зелень, финики и воду; пред учеником его поставили немного хлеба, вареной зелени и вина, растворенного водою; инокиням же предложили различную вареную пищу, и рыбу, и вина в достаточном количестве. При этом никто не произнес ни одного слова. Когда встали из-за трапезы, — старец сказал игумении: что вы это сделали? лучшую пищу следовало употребить нам, а употребили ее вы. Игумения отвечала старцу: владыка! ты монах: и потому я предложила тебе пищу монашескую; ученику твоему, так как он ученик старца, предложена пища также монашеская; мы же — новоначальные, и потому употребили пищу новоначальных. Старец сказал на это: Бог да исполнит любовь вашу: потому что мы извлекли большую пользу из действий ваших. Когда все разошлись спать, старец сказал ученику своему: поди, посмотри, где будет спать пьяная, лежавшая среди монастыря. Он посмотрел, и сказал старцу: там, где сестры исправляют телесную нужду, близ отхожего места. Старец сказал ученику: побдим эту ночь. Когда уснули все инокини, старец взял ученика и подошел к тому месту, где лежала мнимая пьяная. Они увидели, что она встала и воздела руки к небу; слезы ее потекли подобно потоку, и творила она бесчисленное множество коленопреклонений. Когда же слышала, что какая-либо из сестер приходила для исправления телесной нужды, то повергалась на землю и представлялась спящею и храпящею. Так проводила она начало каждой ночи. И сказал старец ученику своему: призови ко мне игумению и вторую по ней, призови их тайно. Он пошел и призвал игумению и вторую по ней, и они всю ночь смотрели на подвиг мнимой пьяной. Тогда игумения начала говорить с плачем: о сколько зла делала я ей! Когда ударили в било церковное, игумения поведала всем инокиням виденное ею, и все предались великому плачу. Она же, уразумев, что тайна ее открыта, пришла, не примеченная никем, туда, где отведен был ночлег для старца, похитила жезл его и милоть, вслед за этим отворила ворота монастыря и ушла, оставив на воротах надпись: Матери и сестры! простите меня, согрешившую пред вами, и молитесь о мне. При наступлении дня начали искать ее, и не нашли; пришедши к воротам, увидели их отворенными и надпись на них. Блаженную нигде не могли сыскать, и очень много плакали и рыдали о ней в монастыре. Старец сказал игумении: я ради ее пришел сюда: и Бог любит таких пьяниц. И начали все постницы исповедывать старцу, каждая какое оскорбление нанесла ей. Старец, сотворив молитву о сестрах, немедленно вышел из монастыря и пошел в келлию свою, благодаря и славословя Бога, ведущего сокровенных рабов своих и не попущающего им долго пребывать утаенными, но открывающего их в уведение всех, не только при жизни, но и по смерти их, в похвалу и славу святого имени Своего.

[1]Алфавитный Патерик. 

[2]Алфавитный Патерик. 

[3]Алфавитный Патерик. 

[4]Алфавитный Патерик. 

[5]Алфавитный Патерик. 

[6]Алфавитный Патерик. 

[7]Patrolog. pag. 915. 

[8]Алфавитный Патерик. 

[9]Алфавитный Патерик. 

[10]Готы были очень крикливы.